Рассказ юбиляра. Писателю Алексею Алексеевичу Солоницыну исполнилось 80 лет.
Рассказ юбиляра. Писателю Алексею Алексеевичу Солоницыну исполнилось 80 лет.
Троицыно утро, утренний канон,
В роще по березкам белый перезвон…
Повторяю и повторяю про себя дивные строки любимого поэта, пока их не прерывает голос немолодого таксиста, который, узнав, что я еду на праздничную службу, говорит:
- А в этом храме нас с женой венчали, - и улыбается почему-то печально. Он видел, как я, садясь в машину, сначала ставил туда больничную палку, как усаживался боком, как устраивался на сиденье, заносив напоследок правую больную ногу.
Причастие Святых Христовых Таин. В храме хорошо видны были лучи света. |
- Я ее на больничной коляске привозил. Она после инсульта, - продолжает он, левой рукой держа руль, а большим пальцем правой руки листая странички телефона. Показывает фотографию мне:
- Вот, посмотрите.
Она в больничной коляске. Он стоит рядом. Венцы на головах.
- Замечательно, - говорю я.
- Она почти год пластом лежала. Сейчас уже встает с кресла и ходит понемногу. С такой же клюшкой, как у вас.
Помолчав, продолжает:
- Дайте время, ходить будет еще как. Вылечу.
- Конечно, - подтверждаю я и смотрю на его худое небритое лицо. Видимо, он ездил по вызовам и ночью.
Спрашиваю о детях.
Он опять берет телефон, показывает фотографии двух малышей - мальчиков.
- Славные ребята.
- Я их у бабушки оставлю. Жену повезу в Москву. По интернету уже договорился.
«Вот почему он работает и ночью», - утверждаюсь я в своей догадке.
Показываются купола храма. Он построен в византийском стиле, величавый, всю округу вокруг себя сплотивший - как отец детвору. Высотки и деревянные дома, стоящие вокруг храма, напоминают детей - разумных и неразумных, заносчивых и скромных, признавших главенство отца и отвернувшихся от него.
Я поздравляю таксиста с праздником и желаю ему всего самого лучшего. Говорю, что тоже год пластом лежал - но вот же, живу, хожу, работаю.
- Да это я понял, - говорит он и денег моих не берет, как я его ни упрашиваю. - А про меня не сомневайтесь - всё у нас будет в порядке.
Я крепко жму ему руку и закрываю дверцу машины.
Не успеваю еще осмыслить произошедшее со мной в самом начале этого удивительного праздничного дня, как наваливаются новые события.
Во время Литургии многие увидели льющиеся с высоты лучи света. |
Едва я захожу в храм, как яркий луч солнца ударяет мне в глаза.
Я даже зажмуриваюсь от неожиданности.
Иду купить свечи - есть и зеленые по цвету! Таких раньше никогда не видел. Пристраиваюсь у столпа, справа от солеи и иконостаса, неподалеку от напольного подсвечника. Знакомый иподиакон приносит мне стул. Я приехал на службу пораньше, храм только еще начинает заполняться прихожанами, и я спокойно устроился так, чтобы мне удобно и помолиться, и, когда понадобится, подойти к Митрополиту - сегодня он служит в этом храме, о чем меня известили накануне. В этот новый храм я собирался давно, но все как-то не получалось. Но вот наконец вызвали меня сюда в мой любимый праздник и по торжественному для меня случаю - секретарь епархии сказала по телефону, что меня будут награждать в связи с моим восьмидесятилетием и за мои шестьдесят лет писательской работы.
Радостно, конечно, но тревожно - всё ли смогу сделать как положено, без каких-либо казусов, которые могут в любую минуту случиться от волнения.
Чтобы успокоиться, читаю про себя Иисусову молитву, а вслед за ней невольно всплывают в памяти есенинские строки, которые поэт написал в девятнадцать лет:
Тянется деревня с праздничного сна,
В благовесте ветра хмельная весна.
На резных окошках ленты и кусты.
Я пойду к обедне плакать на цветы.
Я полюбил этот праздник больше других по самым разным причинам - назову лишь некоторые из них.
Так получилось, что я открыл для себя несказанную красоту Православия с иконы Святой Троицы преподобного Андрея Рублева, - с моей точки зрения, лучшего иконописца всех времен и народов.
Увидев икону сначала в Третьяковской галерее, потом в Свято-Троицкой Лавре, в храме, где покоятся мощи Преподобного Сергия Радонежского, потом уже во Владимире, в Успенском соборе, где увидел еще и фрески Рублева, я понял тогда, что прекраснее и возвышенней нет ничего на свете. А немного спустя с другом моей юности рязанским поэтом Евгением Маркиным мы пешком ходили по есенинским местам, спали в стогах сена, слушали шум берез, шли через луга, плыли по Оке, пили вино из есенинских бокалов, которые от избытка чувств принес на застолье директор музея-заповедника, друг Жени.
Тогда в сердце мое входило «несказанное, синее, нежное», есенинское, что полно выражает сокровенную суть Родины моей, России. Я на всю жизнь проникся трепетной, заповедной красотой, которая и выразилась в иконописи Рублева.
Митрополит Самарский и Тольяттинский Сергий вручает орден Святителя Иннокентия Московского Алексею Солоницыну. |
Вот почему, понял я, на Троицу полы в храмах устилаются свежей травой, а по бокам солеи ставятся березки с нежными листочками. И во всем пространстве храма стоит запах трав, запах свежести и чистоты, торжества красоты русской природы, соединенной с рукотворной красотой наших храмов.
…Народ всё прибывает, и вот уже в три ряда выстроились прихожане впереди меня, и я уже не вижу солеи.
Взгляд мой невольно устремляется поверх царских врат и всего иконостаса, который здесь установлен тоже по византийскому образцу. Иконостас низкий, мраморный, с мраморным же крестом над царскими вратами. Березовые ветви установлены не только по бокам иконостаса, но и по его верху.
Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков…
Божественная литургия началась, и сразу закончилась суета, перешептывание, всё сразу погрузилось в ту особую, трудно передаваемую словами атмосферу молитвенного предстояния. Как будто кто-то незримый вошел в храм и тронул сердца людей каким-то особым образом - это похоже на дуновение легкого ветерка. И в который раз я обратил внимание, что в храме всем нашлось место, и каждый остался доволен им, и торжественное пение митрополичьего хора уже захватило души и устремило их туда, к куполу и выше него, к небу. Верно замечено, что и само небо в праздник Святой Троицы опускается в храмы - большие и малые, старинные, намоленные, и новые, как этот, где стоял и я, чувствуя, как сила молитвенного пения всё глубже проникает в сердце.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся…
Да, именно так, ибо духовной жаждою томим был и наш великий поэт, и великий прозаик, вся жизнь которого тоже была жаждой служения Христу, о чем он сказал особенно сильно в «Братьях Карамазовых».
Пение заповедей блаженств закончилось, приближалось время пения Херувимской, когда совершается Великий вход, символизирующий добровольное шествие Спасителя на страдания и смертную казнь.
Иже Херувимы тайно образующе…
И Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе…
Песнопение это всякий раз захватывает меня. Но в сегодняшнее Богослужение захватило душу особенно сильно.
Всякое ныне житейское отложим попечение…
Херувимская как центр Литургии поется медленно, протяжно, и прекрасные, возвышенные звуки льются как будто с неба, как будто не хор поет, а сами херувимы, которые служат Христу.
Пение стихало, я поднял голову, и взгляд мой упал на крест, который венчал Царские врата.
Крест был ярко освещен.
От прожектора?
Нет, они установлены по бокам, и свет от них направлен внутрь храма…
Я поднял голову выше.
И увидел, что два мощных луча проникают в храм через сводчатые окна купола.
Лучи били по диагонали, расходясь в правую и левую стороны.
Они падали так, что освещали и крест, и березовые ветви на верху иконостаса.
От этого яркого света листва берез стала изумрудной.
Дух захватило!
Захотелось немедленно закричать от восторга:
- Смотрите! Смотрите же!
Огляделся.
Встретился взглядом с высоким, средних лет прихожанином.
Он улыбнулся и кивнул мне:
- Вижу!
А торжество присутствия небесного в храме продолжалось.
Лучи светили и дальше, и свет их был все так же ярок.
Лишь после пения Отче наш они стали чуть рассеиваться.
Настало время коленопреклоненных молитв.
Митрополит Сергий на коленях встал в центре распахнутых царских врат лицом к молящимся, которые все как один тоже опустились на колени.
Призри с высоты святыя Твоея, Господи,
на предстоящия люди Твоя,
и чающия еже от Тебе богатыя милости...
Это уже идет Вечерня, во время которой свершаются три коленопреклоненные молитвы. Во время первой исповедуем свои грехи и просим помиловать нас; во время второй - даровать нам Святого Духа; третьей - упокоить наших отцов и братьев в месте светлом и покойном.
Я не мог опуститься на колени, стоял согнувшись, опираясь на больничную палку.
И когда поднял голову, то увидел третий луч.
Он бил из бокового купольного окна и точно падал на крест, венчающий царские врата, в которых на коленях стоял Владыка Сергий.
Меня тронул за плечо высокий прихожанин и тихо сказал:
- А вот и третий луч.
Я кивнул, так как говорить не смог.
Дыхание перехватило. Почувствовал, что глаза стали мокрыми.
Награду я получил высокую - орден Святителя Иннокентия, Митрополита Московского и Коломенского, современника Пушкина.
Это великий миссионер и просветитель наших северных народов, Камчатки и Амурских земель. Со словом о Христе-Спасителе дошел он и до Аляски, и всюду его апостольское служение давало обильные плоды.
Орденом этого великого святого награждаются за миссионерские и просветительские труды.
И когда я приехал домой и попытался осмыслить всё, что произошло со мной в великий праздник Святой Троицы, вспомнил всё - начиная со встречи с таксистом.
И еще раз убедился, что ничего случайного в нашей жизни нет. Ведь этот немолодой таксист был послан мне, чтобы я крепче держался в мои 80 лет. Чтобы запомнил, как надо любить ближнего и делать для него всё, чтобы спасти его. Как спасли и меня, когда я лежал пластом, а потом поднялся и стал не только ходить, но и работать. Сказали, что у меня как писателя появилось «второе дыхание».
Да, наверное, так. Преодолевая болезнь, работаю - и потому живу. И каждый день благодарю Бога, что Он дает мне силы писать во славу Его.
И еще я понял в свой любимый праздник, что это и есть самая главная мне награда.
Да, орден, конечно, не может не радовать.
Но лучи, которые я увидел в храме во имя Всех Святых, показали, в чем заключается самая большая награда.
Третий луч я воспринял как указание на то, что надо стремиться стяжать дух мирен, как говорил Преподобный Серафим Саровский.
Ведь этот луч как будто являл собой сам Дух Святой, обрести который и есть самая высшая цель и самая высшая награда каждому из нас, кто взял в свое сердце Христа.
Самара, храм Всех Святых, Праздник Святой Троицы,
2018 г.
Алексей Солоницын, писатель.
Использование материалов сайта возможно только с письменного разрешения редакции.
По вопросам публикации своих материалов, сотрудничества и рекламы пишите по адресу blago91@mail.ru